Главная / Михаил васильевич ломоносов (1711-1765)
В этой главе:

Михаил васильевич ломоносов (1711-1765)

У истоков отечественной геологии

Зтот необыкновенный человек станет одним из «героев» почти всех томов нашей «Энциклопедии» — единственный сын крестьянина и дочери сельского дьячка, лишь в возрасте 19 лет переступивший порог Славяно-греко-латинской академии в Москве, влекомый неуёмной жаждой знаний. Ему суждено было стать первым русским учёным, обладавшим поистине энциклопедическими знаниями и оставившим заметный след едва ли не в каждой области науки, в том числе и в геологии.

Много лет спустя один из видных русских геологов — Алексей Петрович Павлов — прочтёт публичную лекцию, которую он назовёт «Ломоносов как геолог».

Откровенно говоря, геологических знаний до Ломоносова на Руси просто не было. Как, собственно, и всей науки в современном её понимании.

Можно сказать, что судьба сложилась так, но это было бы неверным. Ломоносов принадлежал к числу людей, которые «сами себя сделали». Его выдающиеся способности привлекли внимание власть имущих: вместе с двумя другими студентами он был послан за границу для обучения горному делу. Российские правящие круги в то время неплохо понимали насущные нужды государства: в стране бурно развивалась горнодобывающая промышленность, испытывавшая острую потребность в специалистах.

Так Михаил Ломоносов оказался в Германии, в Университете города Марбурга. Его учителем стал естествоиспытатель и философ Христиан Вольф — один из самых образованных людей того времени. Именно благодаря ему Ломоносов получил тот необходимый багаж научных знаний, которые потом так пригодились ему в его многообразных исследованиях.

Вольф не был знатоком горного дела и не мог способствовать Ломоносову в выполнении основной задачи его заграничной командировки. Однако помог ему перебраться во Фрайберг, где обучение горному делу было поставлено достаточно хорошо.

Ещё не была создана Фрайбергская горная академия — она откроется только в 1765 г., в год кончины Ломоносова. Ещё не родился великий Абраам Готлоб Вернер, которому предстояло поднять геологические знания в Германии и во всём мире на принципиально новый уровень. Но жил и работал Иоганн Генкель, автор нескольких книг по горному делу, сочетавший практическую деятельность с преподаванием.

Под его попечительство и попал Ломоносов. В окрестностях Фрайберга он посещал рудники, где приобретал полезные знания о горнорудной промышленности.

Однако отношения с Генкелем не складывались. Ломоносова раздражала его чрезвычайная педантичность. Дело кончилось разрывом. В мае 1740 г. Михаил Васильевич покинул Фрайберг. Но только год спустя, после всяческих приключений и треволнений, ему удалось вернуться на родину.

Правитель канцелярии Российской Академии наук И.И. Шумахер снисходительно отнёсся к «беглецу» и поручил ему составление «Каталога камней и окаменелостей», находившихся в Минералогическом кабинете знаменитой Кунсткамеры. Это рутинное занятие стало первым шагом Ломоносова в геологической науке.

О ней он ещё не имел сколько-нибудь целостного представления. В своей лекции, упомянутой в начале статьи, А.П. Павлов говорил: «По-видимому, главное, что он извлёк из своей заграничной поездки по отношению к геологии, — это знакомство с некоторыми учёными трактатами об изменениях земли и возможность многое видеть в рудниках и во время своих странствий». Для рядового служителя науки этого было бы явно недостаточно, чтобы дать необходимую основу для научных откровений. Другое дело Ломоносов: дай ему искру, он раздует пламя до небес.

Ломоносова знает теперь каждый школьник. Учёному посвящены сотни, если не тысячи, научных исследований. Ни один опубликованный им труд не упущен в собрании его сочинений. Целую библиотеку составляют работы, посвященные жизни и деятельности Ломоносова. Чуть ли не день за днём прослежен его жизненный путь.

Биографы многих великих учёных выстраивали строгую схему последовательного развития их воззрений.

Творческая биография Ломоносова до сих пор не представляется достаточно ясной. Посланный за рубеж изучать горное дело, безусловно приобретший знания в этой области, он возвращается в Россию образованнейшим химиком и физиком. В 40-е гг. XVIII в. он публикует труды, намного опередившие своё время. По ряду причин они остаются малоизвестными на Западе. Но с них, собственно, и начинается история химических и физических исследований в России.

Но всему своё место: о них рассказано в других томах нашей «Энциклопедии».

Наиболее активная деятельность Ломоносова в области геологии началась только в конце 50-х гг. XVIII столетия. «Велико есть дело достигать во глубину земную разумом, куда рукам и оку досягнуть возбраняет натура, странствовать размышлениям в преисподней, проникать рассуждениям сквозь тесные расселины и вечною ночью помрачённые вещи и деяния выводить на солнечную ясность» — эти слова можно поставить эпиграфом к его геологическим сочинениям.

Первым из них было «Слово о рождении металлов от трясения земли» (1757 г.). Непривычное для нашего слуха название. Но о чём говорит в этой работе Ломоносов? Он доказывает, что расколы и смещения частей земной коры, сопровождаемые землетрясениями и извержениями вулканов, ведут к изменениям рельефа земной коры и к возникновению щелей, в которые проникают минеральные растворы, формирующие минералы и руды. И причина тому — подземный жар.

Эти идеи — идеи плутонизма — Ломоносов развивал независимо от шотландского геолога Джеймса Геттона, который до сих пор считается родоначальником данной теории. Ломоносов фактически становится плутонистом, ни сном ни духом не ведая об этой популярной геологической концепции, нашедшей множество сторонников вопреки «нептунистическим» воззрениям Абраама Вернера. (О плутонизме и нептунизме можно более подробно прочитать в статье «Абраам Вернер».) И задолго до того, как сказал своё слово Чарлз Лайель.

О нептунистической концепции Вернера Ломоносов так и не узнал: судьба отмерила слишком короткий срок его земного существования.

В 1763 г. он публикует другое своё геологическое сочинение. Оно называется «О слоях земных».

Дадим слово А.П. Павлову, произносящему речь перед почтенным собранием: «Ломоносов начинает с очерка рельефа земли, причём континенты, или части света, он называет самыми большими горами, как бы рассматривая землю без её водной оболочки». Любой современник Ломоносова увидел бы в этой фразе воззрения, противостоящие будущей нептунистической гипотезе Вернера. «Однако, — продолжает Павлов, — далее Ломоносов рассуждает о качествах „верхнего слоя земли, или земной наружности"». Здесь он фактически впервые вторгается в область почвоведения, даёт схему почвенного покрова Земли и предлагает схему образования перегнойных почв, в том числе чернозёма. И это за много лет до того, как исследование почв стало предметом внимания науки.

Вернувшись в Петербург, Ломоносов больше никогда не покидал стен этого города, не совершал геологических экскурсий, не искал и не открывал новые минералы. Лишь силой разума пронзал он толщи земные, предвосхищал события, которым предстояло свершиться гораздо позднее. Пройдёт семь десятилетий, прежде чем увидит свет произведение знаменитого английского геолога Чарлза Лайеля «Основы геологии», раз и навсегда опровергнувшее «теорию катастроф», согласно которой все изменения земной поверхности были следствием время от времени происходящих великих потрясений. Принцип постепенности таких изменений провозгласит Лайель. За 70 лет до этого Ломоносов утверждал: «Изменения поверхности Земли — это длительный, постепенный, не считающийся с течением времени процесс».

Здесь Ломоносов не приводил строгих доказательств. Скорее всего им руководила интуиция — качество, присущее гению.

И так было не только в геологии.

О его работе «О слоях земных» полтора столетия спустя скажет В.И. Вернадский: «Ломоносов правильно ввёл в научную работу... метод единства геологического процесса накапливания во времени явлений, ныне совершающихся в земной коре». И добавит: «Сочинение Ломоносова... в этом отношении по ясности и яркости проведения этой идеи является для XVIII века исключительным».

Для оригинальных идей Ломоносова не находилось благоприятной почвы. Образованные слои российского общества были слабо осведомлены в вопросах геологии. И учеников у Ломоносова не нашлось. То была его беда, а не вина. Ещё немало лет потребуется, чтобы в России пробудился подлинный интерес к новым научным идеям в естествознании.

Развитие в России минералогических исследований началось также благодаря усилиям Ломоносова.

Один из путей к их проведению Ломоносов видел в собирании коллекции российских минералов. В 1761 г. он обратился в Сенат с «нижайшим донесением о повсеместном собирании образцов минералов»: «...Одно любопытство довольно побуждает, чтобы знать внутренность российской подземной натуры и оную, для общего приращения наук описав, показать учёному совету».

Он задумал создать обширный труд — «Российскую минералогию», в котором получили бы подробное описание руды и минералы, содержащиеся в недрах земли российской. Призыв учёного был услышан: в Петербург стали поступать образцы руд и минералов из разных уголков страны.

Ломоносов не успел осуществить свой замысел. Лишь полвека спустя воплотит в жизнь его идеи выдающийся русский минералог Василий Михайлович Севергин, подготовивший фундаментальный справочник «Опыт минералогического землеописания Российского государства».